Twilight/Сумерки, Автор Carter

Продолжаю находить интересное! Несколько сообщений от Carter с форума selenagomez.forumbb.ru про Сумерки, может быть кому-то будет интересно) хотя я не особо разбираюсь во всех этих девчачьих фильмах)))

Чтобы позволить своей матери путешествовать с её новым мужем, бейсболистом, Белла Свон переезжает из солнечного Финикса в дождливый Форкс, Вашингтон, к своему отцу Чарли. В первый день в новой школе Белла видит странную, очень красивую семью: это Элис и Джаспер, Розали и Эммет, а также Эдвард Каллены. Студенты рассказывают, что все они — приемные дети доктора Карлайла Каллена и его жены Эсми. Оба слишком молоды чтобы иметь своих детей-тинейджеров, а Эсми, поговаривают, бесплодна. Белла очень заинтересована этой семьей, особенно Эдвардом.

На первом уроке биологии её сажают за одну парту с Эдвардом. Белла поражена тем, что он смотрит на неё с непонятной ненавистью. Едва звенит звонок, он выбегает из класса, а следующие несколько дней не появляется в школе. Появившись, он все же заговаривает с Беллой, но предостерегает, что им не стоит быть друзьями. Однако в скором времени он спасает ей жизнь, одной рукой оттолкнув фургон, мчащийся на девушку.

Белла едет с друзьями из школы на пляж Ла-Пуш в индейской резервации, где встречает друга детства Джейкоба Блэка. Он рассказывает ей старые легенды его племени о «холодных», а также о тех из них, которые пьют кровь лишь животных. Он говорит что некоторые люди его племени до сих пор верят, что Каллены — «холодные». Сопоставив факты, Белла понимает, что Эдвард — вампир.

Она едет с подругами в Порт-Анджелес, где вечером отстает от них и натыкается на группу хулиганов, которые пристают к ней. Внезапно выезжающий из-за угла Каллен на серебристом «Вольво» наводит ужас на них, и они сбегают. Он отводит Беллу в кафе и рассказывает о себе и своей семье: признается, что умеет читать мысли, Элис видит будущее, а Джаспер может внушать эмоции. Через несколько дней он рассказывает, почему вначале ненавидел её, — кровь Беллы была для него самой привлекательной, и её аромат вызывал мучительную жажду. Эдвард знакомится с Чарли и отвозит Беллу знакомиться со своей семьей: кроме Элис с Джаспером и Розали с Эмметом, он представляет её Эсми и Карлайлу. Позже Эдвард приглашает Беллу на бейсбол, в который Каллены любят играть во время грозы. Но во время игры происходит непредвиденное: кочующие вампиры (Джеймс, Виктория и Лоран), не являющиеся «вегетарианцами» (как называют себя Каллены, так как не пьют кровь людей) приходят познакомиться с семьей Карлайла. Один из них, Джеймс, чует Беллу и начинает на неё охоту. Каллены придумывают план спасения Беллы: спрятать ее и убить Джеймса. Но он оказывается хитрей и выманивает девушку из её укрытия, где она находилась под охраной Элис и Джаспера. Он мучает её и успевает укусить, когда появляются Каллены и спасают её, заодно убив Джеймса (разорвав и спалив в костре), а Эдвард не дает девушке превратиться в вампира, высасывая из раны яд.

В конце книги Эдвард и Белла идут на выпускной, где она просит сделать её вампиром, на что Эдвард отвечает отказом.

14-11-2009 12:07:36

Нашла «Сумерки в деревни»
Очень даже и прикольно 😛
Желаю прочесть

Никогда раньше не задумывалась о том, что мне придется пожить в деревне, но мама сказала, что я уже взрослая и мне надо найти работу. Ей возиться со мной не хотелось, и она отправила меня к отцу, который работал в сельскохозяйственном магазине в деревне.
В аэропорту меня встретил Чарли, мы шли пешком десять километров, а потом поймали телегу, которая и довезла нас до деревни.
102 человека, 58 свиней, 24 коровы и 3 быка — население деревни.

— Белла, ты ведь любишь сиреневый?! Ну, ничего придётся поспать на сеновале, там простыни вообще не понадобятся.
Одно из достоинств Чарли, … заботливый.

В деревне мне предстояло проходить практику на повышение квалификации доярного дела. Коровник располагался в нескольких милях и отец подарил мне транспортное средство. Он выкатил из сарая почти не ржавый трёхколёсный велосипед с проволокой вместо ремня безопасности. С моей неуклюжестью — это было именно то, что надо. Я оценила!
И вот мой первый полноценный день в деревне. Встать пришлось ещё когда солнце не встало, путь был дальний до коровника, а ехать то в гору, то на гору, а велосипед с горы едет, в гору — везу его сама.

И вот я припарковалась (привязала своего железного коня к забору верёвкой). И направилась, ориентируясь по запаху, до коровника. Первый, кто мне встретился, был мужик, который явно пил неделю не просыхая. От этого был похож на китайца, так как лицо опухло и глазки стали маленькими щёлочками. Китаец прыгал вокруг меня, говорил, что он тут самый главный, по уборке за коровами. Он сказал:

— Я бы написал про тебя статью, но в деревни у нас нет ни бумаги, ни ручки так что — обойдёшься.

В местной столовой, на соломе сидели бабуськи и дедки, дегустировали полученный от коров продукт. Китаец познакомил меня со своими коллегами. Мы пили молоко, но тут откуда не возьмись начала играть Музычка и …:

— Кто это? — спросила я.
— А, это Фе Калены. Они сами по себе.
— Они приёмные дети нашего председателя Карлайла Фе Калена.
— Девушка в белом платке — это Розали. С ней Эммет — он моднявый местный чувак.
— Это коротышка Эллис, с ней Джаспер, ой, в чём это Джаспер, в муке волосы перемазал, видать. Вид у него болезненный, не бережёт себя малец, работает в поле и днём и ночью.

И тут Музычка громче заиграла ЛЯляляляля ….

— А это кто? — я спросила.
— Это Эдвард — первый парень на деревне, но ему тут никто не пара. Он у нас вообще работает один, без напарника.

Я долго пялилась на Эдварда, фуфайка и валенки особенно дополняли его образ.
И вот первый урок, я захожу в коровник №32 и вижу, что сидит этот первый парень на деревне один и только с ним рядом пенёк свободный. Подваливаю, сажусь. Паренька мутит. Эх, наверное, съел что-то не то за завтраком, хотя тут такой аромат витает, что не удивительно, что его вот-вот стошнит.

Вечером посылаю маме телеграмму, пишу ей, вот, мол паренёк один отравился. Пусть у бабушки нашей спросит рецепт, какой народного лечения. Мама присылает рецепт. Уже неделю хожу в коровник № 32, нет парня, рецепт отдать не могу.
Через неделю захожу в уже любимый коровник и вижу, сидит на пеньке Эдвард.

— Прогуливал?
— Нет, вообще то занятия переносили в коровник № 27, а ты чё не знала?!

Я смутилась. Вот думаю, дура я, неделю ходила на занятия и верила наивно, что весь класс и преподаватель отравились чем-то, в одной столовой же питаемся.

Чтобы отвлечь его внимания, спрашиваю:

— У тебя глаза разного цвета?
— Да, это фингал просто. Мне пора.

Эдвард грациозно удаляется, переступая через коровье удобрение.
Иду на парковку, отвязываю свой велик, а он не отвязывается, уже зубами пытаюсь узел развязать. И пока я занималась этим увлекательным делом, местный дядя Ваня, который выезжал с парковки, не справился с управлением телеги и его несло на меня. Я испугалась. Телега летела на меня. Вижу перекошенное лицо дяди Вани. Но тут «подлетает» ко мне Эдвард, отвязывает мой велик, и откатывает его в сторону. Ой, как я обрадовалась, сейчас с транспортом напряг же. Спаситель мой держал велик, а я тем временем остановила телегу, нёсшуюся на меня.

Что-то я так переволновалась. Попала в больницу. Спаситель моего транспорта навещал меня.

— Как ты это сделал? Как сумел отвязать верёвку от забора? — я была удивлена.
— Белла, мозгами пораскинь, в голове у себя поищи!

Дальше Эдвард сказал:

— А вот тапки на!

У Эдварда был заложен нос, он сказал, словно надел на нос прищепку, и мне послышалось: Апотапкин я!
О, думаю, он — апотапкин! Напишу маме телеграммой, пусть у бабушки узнает, что это такое?!
Из больницы выпустили. Поехала я в соседнюю деревню на ярмарку, там до ночи побыла, всё не могла транспорт поймать, чтобы домой доехать. Тут откуда не возьмись Эдвард един на повозке. Говорит такой:

— Садись!

Так резко сказал, я аж расстроилась, а он продолжил:

— Тороплюсь я, ехать нужно быстро. Ты меня пока займи разговором каким, чтобы я не думал ни о чём.
— Ты бы пристегнулся, ну в смысле, верёвкой бы привязался, мало ли соскользнёшь с повозки.

Эдвард заржал.

— Ха ха, это ты лучше верёвкой привяжись!
— Эдвард, смотри на дорогу, а не на меня.
— Белла, я не могу от тебя оторваться.
— И не нужно! Можешь руку вернуть обратно мне на плечо.

Я уверена в 3х вещах: 1.Эдвард — апотапкин; 2.Он местный пастух; 3.Мы с ним замутим — это точно!
Приехала в школу, тут думаю, а ну как в лес зайду-ка я. Иду в лес, смотрю апотапкин за мной увязался. Думаю, чего ему надо?
Говорю:

— Я знаю кто ты!

Он: — Кто я? Скажи, погромче, плохо слышу! — Апотамкин!

— Белла, где моя овца?
— ой. Эдвард, какой ты нежный, не знала, что умеешь такие комплименты делать.
— Да нет, я ж пастух местный, у меня овца одна пропала.

Потом помню, как сидели среди ромашкового поля с Эдди и выпивали. Эдди стало жарко, и он снял фуфайку, а у меня от перебарщения с алкоголем в глазах всё светиться стало и блестеть, смотрю и Эдди блестит. Ну, ничего себе, думаю я.
Выходной день. Мою своего железного коня. Тут Эдвард прыгает неожиданно и подворачивает ногу. Ну пока провозилась с ним, пока тугую повязку наложила — уже ночь. Он такой и говорит:

— Ты меня помогла, в благодарность хочу тебя в гости к себе пригласить.
— А вдруг я не понравлюсь твоим?
— Белла тебя волнует понравишься или нет и не волнует, что придётся за семь миль через лес идти?!

Уставшие жутко добрались до дома Эдварда. Сразу на кухню кинулись, хотелось очень пить и есть. Семью Фе Каленов застали за разными занятиями: девушка в белом платке била посуду и орала, что на счастье. Эммент — парень её, ножом размахивал «Хияяя!», играл в Ниндзя.
Председатель колхоза Карлайл, держался за свою жену, чтобы не упасть, вчера, наверное, отмечали день рождение заместителя председателя, и перепил мужик, вот и боялся что упадёт. Эсми — жена его, говорила на непонятном языке. Окно в кухню было без стекла, так что Эллис и Джаспер зашли в него, ну и правильно, чего входной дверью то пользоваться. Эдвард меня предупредил, что Эллис просто обожает всех обнимать, — кинулась ко мне и повисла на шее. Потом сказала, что от меня пахнет съедобненько(насторожило!). Джаспер был как лопатой стукнутый, молчал и пялился. Его отругали за то, что со мной не здоровается.
Эдди сказал, что у него своя комната есть. Вот тут я обзавидовалась. Думаю: своя комната — не хило, мне б так! Но потом узнаю, что кровати у него нет и спит он, как и я на сеновале. Потом долго разговаривали, выяснили, что спим на одном сеновале, а до сих пор не встретились там. Не дело — сегодня ночью решили исправить.

Во дворе у Фе Калинов полазали по деревьям, он меня обозвал макакой, а я не придумала, чтобы такого ответить. Но решила, что маме напишу … телеграммой и узнаю. Как бы так его пообиднее назвать.

Ночью мы, всё таки, встретились на сеновале. Ух! И ночка была — отпад!!!

На утро Эдвард пришёл к отцу и сказал, что меня заберёт играть в модную игру «Городки», Чарли посмеялся, сказал, что у меня по географии двойка была и городов я почти не знаю, но Эдди скал ему, что он сам дурак — «городки» — модная игра: палку нужно бросать и сбивать другие палки. Эдди мой защитник. Отец изобразил на голове рога, наверное, показывал свою дьявольскую сущность.
Играем в городки. Оказывается Фе Калены профи, я же, невезучая такая, что палку кинула и угодила в кусты, ну кто ж знал. Что именно в тех кустах сидел местный авторитет Васёк, по нужде он там сидел. Ну Васёк сказал, что постучит мне по голове. Фе Калены защищали меня.
Мы с Элис и Джаспером на комбайне Эммета уезжаем в соседнюю деревню, прятаться от Васька. Но комбайн, штука приметная, так что авторитет нашёл нас быстро.

И далее:

Бах! — это меня уже бьёт Васек, а потом Бах! Бабах! Бум-Бум! — это меня всё ещё Васёк бьёт. Но тут: трам-бах-Бум! — это Эдвард на моём велике приехал и теперь бьёт Василия.

Лежу, истекаю кровью. Вокруг меня председатель наш и Элис бегают и орут: «она умрёт! Умрёт!», блин, нет бы помочь!
Васька побили сильно, за то, что он меня и укусил ещё, но Эдвард потом тоже меня кусьнул, наверное, это у них традиция.
Я снова в больнице. Мама приехала сама, наверное, на телеграмму денег не хватило. Эдди обслюнявил мой лоб, я потом долго лежала и ждала, что ж мне его вытрет, руки то покусанные, самой никак не сделать этого!

На выпускной, через неделю я пошла в платье, но на костылях, в бинтах. Вся в синяках.

Эдвард сказал, что я красивая. Ну, конечно, сам то тоже с фингалом — досталось ему от Васи.

Танцуем. Тут говорю Эдди, что мол, поцелуй меня, и закрываю глаза, а он промахнулся, поцеловал в шею. Уж думала снова кусьнёт, мало ли какие у него представления о романтике

14-11-2009 12:10:32

Вот ещё, не знала куда написать.

Как довести Беллу до сердечного приступа!?
Нужно что бы Эдвард признался в любви Джейкобу…

Последний ряд.Тишина. 2 человека:
Момент поцелуя Эда и Беллы, они очень медленно сближаются:
первый чел (на весь зал, который сидел в полной тишине):

— Ну давай уже!
Ему отвечает второй:
— По-моему, он просто не знает, как это делается! Пойдем, подскажем?
Первый:
— Чем же он, блин, сто лет занимался????
Потом, когда они уже на кровати:
Второй чел:
-Он быстро учится!

Эдвард: «Ты мой личной сорт героина…:
Из зала: «Я так и знал что он наркоман!!!»
Сцена с поцелуем… Тишина в зале…
Эдвард говорит «не двигайся» и уже собирается её поцеловать…
Из зала отчаянный мужской голос «Не надо!!!»
В балетной студии. Карлайл говорит «Разжигайте огонь», кто то в конце зала: «Беллой завтракать будем!»
Когда Белла входит в комнату Эдварда и спрашивает:

— А кровать?
— Я не сплю.
— Совсем?
— Совсем.

И возглас на весь зал, полный драматизма «ОБЛОМ».
Всё в той же балетной студии. Разожгли они огонь. Каллены начали прыгать вокруг костра. На первых рядах: Гори, гори ясно, что бы не погасло…

«….Лев влюбился в овечку…
из зала: Овца, ты, поняла? Овцааа!»
«На фразу Эдварда, когда он хотел поцеловать Беллу «Не двигайся» из зала громким голосом «Может ей вообще из комнаты выйти?»»
«Когда Белла пришла в комнату к Эду, огляделась так и первый ее вопрос:

— У тебя нет кровати?

Из-зала:

-Молодец, девочка, сразу и по делу!»

Когда Эдвард показывал Бэлле как светится его кожа, из зала донеслось откуда то:
«охренеть! Пэрис Хилтон сдохла бы от зависти»

28-11-2009 15:21:32

ОТСУТСТВУЮЩИЕ СЦЕНЫ ИЗ «СУМЕРЕК» Напечатано Twilight_News_Updates – 18. 04.06
Недавно, я отослала Стеффани Майер по мейлу недовольное письмо, о том, что народ на MySpace (популярный интернет портал на Западе) не раз возвращается к теме неопубликованного и вырезанного из ее книг. Будучи справедливым и милосердным автором, и знающим, что я не отстану, пока она не даст мне то, что я хочу, Стеффани выслала мне небольшой отрывок, почитать для всех, на этом сайте.
Из которого я поняла, это оригинальная рукопись Сумерек, и что Белла, Эдвард и Элис все таки остались вместе с Беллой на период ее нахождения в больнице Финикса, затем, отправились домой и по пути «зарулили» в Лас Вегас. Сцена разворачивается в неизвестном казино Лас Вегаса.
НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!
На следующее утро мы отправились в казино. Это было довольно просто, потому как дневной свет никогда не опускался ниже игровых заведений. К тому же Эдвард сказал, от них ожидают, что они потратят некоторую сумму в отеле – номер был зарезервирован на особый класс посетителей, кто сорит деньгами в казино.
Пока они шли – а я катилась в своем кресле коляске – по изящно украшенному зданию казино, Элис, трижды останавливалась у «Однорукого бандита» и проводила кредиткой через сканер. Каждый раз, когда она это делала, начинали реветь серены, вращались огни, и электронная имитация ссыпающихся денег на экране оповещало о зачислении выигрыша на счет ее номера в отеле.
«Я думала, ты будешь проигрывать деньги» пожурила я ее.
«О, я буду. Но, для начала, я бы хотела подсластить свой проигрыш» заверила она меня и коварно улыбнулась.
Мы дошли до более роскошной части огромного казино, где не было игровых автоматов или небрежно одетых туристов с пластмассовыми наполнителями полными разменной монеты. Шикарные стулья заменяли вращающиеся барные табуреты, и голоса были тихи, серьезны. Но мы прошли дальше, сквозь ряд декоративных позолоченных дверей в другую, частную, более шикарную комнату. Наконец, я поняла, почему Элис настояла на шали изумрудного цвета из шелка-сырца поверх моего платья. Почему на ней было длинное белое атласное платье саронг, — с коротким кружевным топом, обнажающим ее плоский, белый живот. И почему Эдвард был ошеломляющим и неотразимым в своем светлом шелковом костюме. Игроки в этой комнате были одеты с такой исключительной роскошью, ценность которой выходила за рамки моего воображения. У некоторых безукоризненного вида старичков даже имелись при себе молодые дамы в сверкающих платьях без бретелек стоящих за их спинами, прямо как в кино. Мне стало жаль этих красавиц по двум причинам, их взгляды бросались то на Элис, чувствуя свою неполноценность, то на Эдварда, замечая явный недостаток в возрасте их спутников. Для них же я была загадкой, и их взгляды, неудовлетворенно скользили по мне.
Элис прошмыгнула к длинному столу с рулеткой, и я съежилась, представив себе масштабы разорения в казино.
«Ты ведь умеешь играть в «БлекДжек», верно?» прошептал Эдвард на ухо, склонившись надо мной.
«Издеваешься?» я почувствовала, как побледнела.
«Зная, как тебе везет, однозначно, вряд ли я проиграю больше, чем ты поставишь на кон» усмехнулся он, подкатив меня к столу, где было три свободных места. Два безупречно одетых, исключительно благородного вида Азиата, смотрели с недоверием на то, как Эдвард усадил меня в одно из пустующих бархатных кресел и занял второе рядом со мной. Изящная, красивая, восточная женщина, стоящая у конца стола, с оскорбительным скептицизмом наблюдала, как Эдвард задумчиво поглаживал локон моих волос.
«Используй только одну руку» беззвучно шептал он мне на ухо. «И держи карты на столе».
Эдвард что-то тихо сказал дилеру (работнику казино) и тот положил на стол перед нами две внушительного вида стопки темно синих фишек. На них не было суммы, да и мне не хотелось знать ее. Эдвард подвинул к дилеру небольшую стопку своих фишек и моих, ту, что была больше. Я посмотрела на Эдварда, в панике смущаясь, тот лишь задорно улыбался, пока работник казино быстро сдавал карты. Я приподняла свои карты одной рукой, осторожно, не отрывая от стола. У меня были две «девятки». Эдвард небрежно держал свои; я заметила, что у него были только «пятерка» и «семерка». Осторожно, я взглянула на двух мужчин напротив меня, тайком наблюдая, за действиями транжир за столом. К счастью, игра оказалось довольна проста. Один из них, бегло взглянув на верхнюю из своих карт, лежащую рубашкой вверх, попросил еще одну, другой, приподняв края карт над своей ставкой и оставив лежать их там же, ничего не произнес. Я быстро раскрыла свои карты, неловко заталкивая их поверх фишек, и когда дилер посмотрел на меня, покраснела. Только потом я заметила, у него была «королева». Эдвард с легкостью очистил стол, и дилер бросил на стол «девятку» перед ним. Я взглянула на него, когда мужчины возле меня одобрительно забормотали.
Я проиграла, как, впрочем, и оба Азиата, у дилера был «валет», и он благополучно освободил нас от наших фишек. Мне послышалось приглушенное волнение, доносящееся со стороны стола с рулеткой, но, я боялась даже взглянуть в том направлении. Эдвард снова сделал ставку за меня, и я вернулась к игре.
Когда же у меня кончились фишки, Эдвард передал мне половину своих, с трудом сдерживая веселую улыбку. У него получалось неплохо, он выигрывал трижды как, впрочем, и другие мужчины за столом. Контролируя размеры моих ставок, я все же умудрялась терять фишки быстрее, чем он их приобретал. Я просто должна была выиграть. Это было так унизительно, — в конце концов, теперь я точно знала, что никогда не стану игроманом.
Наконец, я проиграла нашу последнюю фишку. Азиаты и их гарем, наблюдали за Эдвардом с нескрываемым любопытством, поскольку теперь он довольно посмеиваясь и, с нескрываемым весельем и глубоким удовлетворением, усаживал меня обратно в кресло каталку. Я, вся красная, сидела в своем кресле, пока он увозил меня, пялилась, не поднимая глаз, на толстый ковер.
«Я самый ужасный игрок в истории» пробормотала я оправдываясь.
«Вообще-то, нет. Но в том, то и юмор». Он снова рассмеялся. «Ты все делала правильно, все было даже немного консервативно. Странно было то, что ты проигрывала каждую партию…» он покачал головой широко улыбаясь.
Мы добрались до стола с рулеткой как раз в тот момент, когда Элис, проиграла все свои внушительного вида выигранные фишки одним кошмарным оборотом колеса рулетки. Большое количество людей, сделавшие ставку вместе с ней на «семнадцать-черное», выглядели сейчас ужасно разочарованными. Она рассмеялась, своим задорным, беспечным смехом и присоединилась к нам.
«Мы достаточно проиграли?» прошептала я, когда мы вышли за позолоченную дверь.
«Я думаю, казино довольно, ты однозначно их любимый клиент сегодня». Хихикнул он.
«Прошу тебя, сделай для меня кое-что».
«Все что пожелаешь».
«Никогда, слышишь, никогда не говори мне, сколько я проиграла сегодня, прошу тебя!»
Так как мы находились в шумном казино сейчас, то он смеялся не сдерживаясь.

28-11-2009 15:23:31

Вот ещё: (отгадайте от какого лица?)
Едва слышное эхо – не здесь, а за несколько километров к северу – заставило меня подпрыгнуть. Я автоматически сжала в руках телефон, он щелкнул, закрывшись, и я спрятала его, по-прежнему не выпуская из рук.
Я перекинула волосы через плечо, мельком скользнув взглядом по лесу, который был виден из высоких окон. День был пасмурным, небо затянуто тучами; мое отражение было ярче деревьев и облаков. Я вгляделась в свои расширившиеся от страха глаза, опущенные уголки губ, небольшую морщинку, которая пролегла между бровей…

Я сердито нахмурилась, избавляясь от виноватого выражения лица и сменяя его на обычное презрительное. Но это презрение было прекрасно. Я отстраненно заметила, что разъяренное выражение лица украшает меня, резко контрастируя с ангельским золотом моих пышных кудрей. Одновременно мой взгляд блуждал по безжизненному лесу Аляски, и я с облегчением обнаружила, что там никого нет. Тот звук ничего не значил – просто птица или ветерок.
Не из-за чего было переживать, — сказала я сама себе. – Незачем себя винить. Я не сделала ничего плохого.
Неужели остальные собирались скрыть от Эдварда правду? Вынудить его заблудиться в чаще тревоги, погрязнуть в болоте страха, пока Эсми убивается, а Карлайл в очередной раз продумывает варианты, а естественная радость бытия Эмметта постепенно улетучивается от одиночества? Разве это было бы честно?
Кроме того, не было способа скрывать это от Эдварда долгое время. Рано или поздно, он приехал бы навестить Элис или Карлайла, и все равно узнал бы правду. Поблагодарит ли он нас за то, что мы молчали? Вряд ли. Эдвард всегда должен знать все, он жил этим ощущением всеведения. Он был бы вне себя от гнева, и это чувство только усиливал бы тот факт, что мы скрыли смерть Беллы от него.
Ну а теперь, когда он успокоится и переживет это, он наверняка поблагодарит меня за то, что именно я стала тем человеком, который оказался достаточно смелым, чтобы быть честным с ним.
Где-то вдалеке закричал ястреб; из-за этого звука я снова подпрыгнула и начала осматривать окрестности из окна. Мое лицо снова приняло то виноватое выражение, и я вновь сердито взглянула на свое отражение.
Отлично, теперь у меня была своя тайна, свой скрытый помысел. Разве это плохо – хотеть, чтобы моя семья снова воссоединилась? Разве эгоистично скучать за тем привычным покоем, тем счастьем, которое я воспринимала как само собой разумеющееся, и которое, кажется, Эдвард увез с собой в этот раз?
Я просто хотела, чтобы все стало как прежде. Что было не так? Это вовсе не казалось ужасным. В конце концов, я сделала это не только ради себя, а ради всех – Эсми, Карлайла и Эмметта.
Но, должна признать, не совсем для Элис. .. Элис была настолько уверена в том, что в конце все сложится – что Эдвард не сможет жить без своей маленькой человеческой подружки – что ее совсем не затронуло беспокойство. Элис всегда существовала по законам иного мира, не тем, которыми руководствовались все мы; она была под замком в своей переменчивой реальности. И так как Эдвард был единственным, кто мог составить ей там компанию, я думала, что ей будет тяжелее пережить его отсутствие. Но она была неизменна, как и всегда, ее сознание все так же не всегда присутствовало в теле. Спокойна, как всегда.
Хотя, должно быть, она чуть не обезумела, когда увидела, как Белла прыгает, впрочем…
Не была ли я слишком бестактной? Не слишком ли быстро я отреагировала?
Я точно так же должна быть честной сама с собой, потому что Эдвард увидит даже тончайшую тень сомнения в моем решении, как только вернется домой. Также он легко может заметить мои плохие побуждения, лучше смириться с ними сейчас.
Да, я завидовала тому, как Элис заботилась о Белле. Пустилась ли Элис в пусть так же скоро, такой же безумной от тревоги, если бы она увидела меня, как я прыгаю со скалы? Действительно ли она любила эту ничем не примечательную человеческую девчонку настолько сильнее, чем меня?
Но эта ревность была всего лишь мелочью. Она могла ускорить мое решение, но не породить его. Я бы все равно позвонила Эдварду. Я была уверена, что он скорее предпочтет мою грубоватую прямоту любым другим, более добрым решениям. Их доброта только оттянула бы момент, он бы в любом случае пришел домой.
А теперь он будет дома скорее.
Но это было не просто воссоединение семьи, о котором я мечтала.
Если честно, я тоже скучала по Эдварду. Я скучала по его колким замечаниям, едким шуткам, которые выглядели более естественными, чем мой черный юмор, чем даже лучистая веселая сущность Эмметта. Я скучала по музыке – по тому, как его стерео-система знакомила нас с его музыкальными открытиями из андеграунда, и по роялю, музыкой которого Эдвард увлекал за собой наши мысли. Я скучала по его деловитости, с которой он входил в гараж, и по тому, как мы копались в машинах — это было единственное, что полностью совпадало в нас.
Я скучала по брату. Конечно, он не сможет меня слишком сильно осуждать, если увидит эти мои мысли.
Некоторое время я буду чувствовать себя неуютно, уверена в этом. Но чем быстрее он вернется, тем быстрее мы вернемся к нормальной жизни…
Я попыталась найти хоть какие-то отголоски скорби по Белле в своих мыслях, и была рада обнаружить, что все же сожалею о ней. Чуть-чуть. И это отчасти понятно: она сделала Эдварда таким счастливым, каким я его никогда не видела. Но, конечно, она еще и сделала его несчастным, каким он еще не был за все столетие своей жизни. Но я буду жалеть о тех нескольких месяцах умиротворения, что она подарила ему. Я действительно сожалею об этой утрате.
Этот ход моих мыслей возвысил меня в собственных глазах, самодовольно отметила я. Я улыбнулась своему отражению, поправила свои золотые кудри, окинула взглядом красные кедровые стены просторной уютной гостиной Тани и полюбовалась видом из окна. Когда на моем лице была улыбка, никто на земле – смертный или бессмертный – не мог сравниться со мной по красоте. Это утешало и воодушвляло. Да, возможно, со мной было уживаться не легче всех. Да, возможно, я была мелочной и эгоистичной. Да, возможно, мой характер был бы поприятней, родись я простой лицом и скромной телом. И возможно, в таком случае, я была бы более счастлива. Но это уже невозможно узнать. У меня была моя красота – это было то, на что я всегда могла рассчитывать.
Я улыбнулась еще шире.
Телефон зазвонил, и я автоматически разжала пальцы, хотя звук доносился из кухни, а не из моей руки.
Я сразу поняла, что это был Эдвард. Звонил убедиться, что моя информация верна. Он не доверял мне. Он считал меня достаточно жестокой, чтобы так над ним подшутить. Я нахмурилась и отправилась на кухню брать трубку Таниного телефона.
Телефон находился на другом конце просторной комнаты. Я успела схватить трубку до того, как умолк первый звонок, повернулась к французскому окну и ответила. Не хочется этого признавать, но я опасалась возвращения Джаспера и Эмметта. Я не хотела, чтобы они слышали мой разговор с Эдвардом. Они бы разозлились…
«Да?» — ответила я.
«Роуз, мне нужен Карлайл, прямо сейчас,» — бросила Элис.
«О, Элис! Карлайл на охоте. Что…?»
«Отлично, как только он вернется, пусть позвонит».
«Что случилось? Я перехвачу его в пути и передам телефон, чтобы он набрал тебя…»
«Нет, — Элис снова перебила меня. – Я буду в самолете. Послушай, ты не связывалась с Эдвардом?»
Очень странное ощущение – мой желудок рухнул вниз, будто пытаясь вырваться из моего живота. Это было как дежа вю, слабое воспоминание из моей давно забытой человеческой жизни. Тошнота…
«Ладно, Элис. На самом деле… я говорила с Эдвардом. Буквально пару минут назад.» На короткий миг меня посетила идея притвориться, будто Эдвард позвонил мне, представить все это как случайное совпадение. Но, конечно, не было смысла лгать. Эдвард и так доставит мне множество проблем по приезду.
Мой желудок продолжал вести себя странно, но я не обращала на него внимания. Я решила разозлиться. Элис не должна разговаривать со мной таким тоном. Эдвард не хотел лжи – он искал правды. Он не будет корить меня за это, когда вернется.
«Вы с Карлайлом были неправы. – сказала я. – Эдвард не оценил бы вашего обмана. Он хотел бы услышать правду. Он действительно хотел этого. И я дала ему то, что он хотел. Я позвонила ему… Я много раз набирала его номер, — признала я. – Пока он не ответил. Оставить сообщение было бы неправильно.»
«Почему? — воскликнула Элис. – Зачем ты сделала это, Розали?»
«Потому что он все равно узнал бы, чем раньше узнаешь, тем легче это пережить, вернуться в свою колею. От этого не стало бы легче, так зачем же это скрывать? Время ничего не изменит. Белла мертва. Эдвард будет страдать, но затем он преодолеет это. Лучше сейчас, чем позже.»
«Итак, оба твои расчета ошибочны, Розали, и это становится проблемой, тебе так не кажется?» — спросила Элис, ее голос был яростным, не предвещающим ничего хорошего.
Оба расчета ошибочны? Я резко зажмурилась, пытаясь понять.
«Белла жива?» — прошептала я, не веря этим словам. Просто пытаясь вычислить, о каких же расчетах говорила Элис.
«Да, это правильный ответ. С ней все в порядке…»
«В порядке? Ты видела, как она бросается со скалы!»
«Я ошиблась.»
Эти слова так странно звучали из уст Элис. Элис, которая никогда не ошибается, никогда ничему не удивляется…
«Но как…?» — прошептала я.
«Долгая история».
Элис ошиблась. Белла жива. А я сказала…
«Да, ты устроила небольшое недоразумение…» — эхом отозвалась я, постепенно переключаясь на обвинения. -«Эдвард наверняка будет очень зол, когда вернется».
«ТЫ и здесь ошибаешься, — ответила Элис. Я готова спорить, она сказала это сквозь зубы. – Поэтому я и звоню».
«В чем именно ошибаюсь? В том, что он вернется? Конечно же, он вернется. – я деланно рассмеялась. – Что? Ты думаешь, он будет строить из себя Ромео? Ха! Как какой-то глупый, влюбленный…»
«Да, — прошипела Элис, в ее голосе звенел лед. – Именно это я и видела!»
Тяжелое осознание ее слов моментально подкосило меня, мои колени подогнулись. Я ухватилась за кедровую стену, нуждаясь в поддержке – в поддержке моего мраморного тела, которая никогда не была ему нужна. «Нет. Он не такой дурак. Он должен понимать, что…»
Я не смогла закончить предложение, потому что я увидела в своих мыслях собственное видение. Мое видение. Немыслимое видение о том, во что превратилась бы моя жизнь без Эмметта. Я вздрогнула от одной только идеи, настолько ужасной она была.
Нет – это другое. Белла – просто человек. Эдвард не хотел делать ее бессмертной, так что это было совсем другое. Эдвард не мог чувствовать то же самое!
«Я – я не имела ввиду это, Элис! Я только хотела, чтобы он вернулся домой!» — мой голос срывался на крик.
«Поздновато для этого, Роуз, — сказала Элис еще более холодно, чем до этого. – Прибереги свои сожаления для того, кто в них верит».
Затем раздался щелчок, и после этого – гудок.
«Нет, — прошептала я. Я встряхнула волосами. – Эдвард должен вернуться домой».
Я снова уставилась на свое отражение, на этот раз в полированном дереве, оторванном от своих лесных сородичей. Эмметт.
Я резко дернула дверь на себя, чтобы выйти. Она громко ударилась о стену, но звук остался далеко позади меня, я уже бежала сквозь зелень леса.
«Эмметт, — кричала я, — Эмметт, помоги!»